Горбоконык

   К тому времени я уже не один год предавался удовольствию свободного скольжения, а мои близкие были обречены на невольное погружение в горнолыжный позитив, немеренно излучаемый мною после каждого возвращения и многократно повторяемый при случае. Я пытался вовлечь их и приобщить, к сожалению, безрезультатно - непонимание, такое необъяснимое, становится стеной между катающимися и некатающимися. В тот год мне удалось вовлечь моего двоюродного брата Диму и к очередной поездке мы были готовы. Обладая естественной дружелюбностью и открытостью он быстро влился в наш дружный коллектив и стал "своим".

  Мы расселились в двухкомнатном блоке, заняв двухместную по родовому признаку, а шестиместную оккупировали остальные члены нашей команды.
   В Гудаури, к месту нашего ежедневного катания нас доставлял автобус марки КАвЗ, с единственной дверью, расположенной возле водителя и, открываемой им посредством ручного рычага - увидеть это творение можно сейчас разве что в старых фильмах Госфильмофонда, а сам водитель был полновластным властителем, соединяющий нас и гору. Группы, увозимые на этих автобусах, формировались, выстраивались в очередь и выступали вперед к месту посадки при подаче закрепленного за ними автобуса. Кто первый отъезжал от гостиницы - тот первый оказывался на горе и имел возможность первым срезать "вельвет", заботливо подготовленного трассовиками и тщательно отутюженного ратраками склона.
   С легкой руки нашего баса-Ильи автобус, закрепленный за нами, получил прозвище "Горбоконык" - то ли за внешний вид, то ли за урчаще-стучащий шум двигателя, но спустя пару дней употребления этого словечка, мы отождествляли его и с самим водителем. Желание, постоянное и нереализованное, полировать вельвет склона привело к решению установить дружеские отношения с водителем. Реализация желания была подкреплена выделенным количеством спиртного и поручено нам с Димой. С поставленной задачей мы справились, не оставив и капли недопитыми, "в дрова" споив нашего Горбоконыка и получив утвердительное "Да" на первоочередную подачу автобуса для группы, расстались до утра.
   Утром, на вопрошающие взгляды нашей группы, мы с гордостью людей выполнивших возложенные на них обязательства добросовестно и даже ценой собственного здоровья,  кивали утвердительно. После завтрака вся группа первая стояла на посадку - собранная, упакованная и готовая к свершениям. 
    Из-за изгиба дороги появился первый автобус - не наш. Вопросительные взгляды на меня и Диму! Второй и третий прошли мимо... Наш Горбоконык пришел последним. Увидев водителя мы поняли причину - землистого цвета лицо демонстрировало следы алкогольного отравления - осуждающие взгляды в наш адрес! - А че? А мы не че! Что выделили - тем и поили, то и сами пили!
   Всю дорогу Дима пытался объясниться с Горбоконыком и их диалог с временем приобрел свой, понятный им сленг общения - Дима поднимал указательный палец правой руки вверх и низким грудным голосом выдавливал из себя "И-ы!", чем вызывал осмысленный взгляд Горбоконыка, возвращающий его в реальность вчерашнего вечера, а Горбоконык, в свою очередь, то ли соглашаясь то ли протестуя, выжимал из себя глухое и отрывистое "И", разводил руками и, ничего не меняя, продолжал управление этим чудом кавказского автомобилестроения.

Гладь Гудаури

  Реабилитация пришла утром следующего дня. Мы были первые! И на посадке, и на подъемник и на горе. Мы резали кантами своей снаряги вельвет склона с тем портняжным мастерством с которым хороший раскройщик покрывает лекалом отрез ткани, не оставляя ни одного лишнего лоскута. Все было круто! Уже когда мы ехали обратной дорогой, укатавшиеся и наполненные энергией спусков до краев, уставшие и счастливые, мы с Димой были центром внимания - на этот пьедестал нас водрузили  водитель-Горбоконык и благодарность нашей группы, и чувствовали себя прекрасно - мы были поощрены чудесным катанием, а грехи вчерашних опозданий на каталку отпущены!